Василий Верещагин ― художник легендарной судьбы и славы. Для современников ― и на родине, и в Европе ― он не только выдающийся живописец, но и отчаянный революционер, порывающий с общепринятым в жизни и творчестве, выдающийся талант и выдающаяся натура. Быть может, как натура он даже значительнее, грандиознее, чем как талант. «Верещагин не просто только художник, а нечто большее», ― записал Крамской после первого знакомства с его живописью и спустя несколько лет вновь заметил: «Несмотря на интерес его картинных собраний, сам автор во сто раз интереснее и поучительнее».
Он жил как бы вопреки всему, что представлялось неизбежным и установленным, словно не ощущая гнета жизненных правил и житейских обстоятельств. Это был человек эгоцентрического склада, откровенно позволявший себе в словах и поступках не считаться с окружением и обстановкой, неудобный в общении, резкий до надменности, изменчивый в настроениях, непредсказуемый в действиях, «человек экспромтов», как сам однажды себя назвал.
Натура нервная, импульсивная, необыкновенно активная и действенная, Верещагин всю жизнь проводит в разъездах. Для него как будто не существует границ: он живет в Петербурге, Ташкенте, Мюнхене, Париже, в конце жизни ― в Москве; предпринимает длительные путешествия ― на Кавказ и в Туркестан, в Индию и Палестину, по Европе и России, на Филиппины и Кубу, в Америку и Японию. Как офицер, он принимает участие во всех военных действиях, которые ведет русская армия, ― в Средней Азии, на Балканах, в Японии. Это человек громадной энергии, несокрушимой воли, незаурядной отваги и мужества, разнообразных умений, «бывалый человек», привычно и уверенно чувствующий себя и за мольбертом, и в седле, и в походной палатке, и во фронтовом окопе.
В русском искусстве он стоит особняком. У него нет непосредственных учителей и прямых последователей. Он не связывает себя приверженностью ни к какому художественному объединению, стоит вне партий и кружков, не ищет и не принимает ничьих наград. В 1874 году Верещагин публично отказывается от предложенного ему звания профессора Академии художеств, мотивируя это тем, что считает «все чины и отличия в искусстве безусловно вредными».
Верещагин первый русский художник, кто программно обращался не только к отечественному зрителю, но к людям всех стран и был услышан в мире. Среди его почитателей ― цвет европейской интеллигенции: Тургенев и Стасов, Крамской и Забелин, Репин и Менцель, Лист и Мусоргский, Гончаров и Гаршин, Брандес и Сара Бернар. Где бы ни проходили выставки художника, они везде и неизменно привлекали неслыханное число людей, становились предметом страстных, порою ожесточенных споров, оставляли по себе неизгладимое впечатление.
По свойствам своей натуры Верещагин в такой же мере неутомимый исследователь, как и суровый проповедник, учитель жизни, едва ли не «судья человечества». В его искусстве парадоксально соединяются две, казалось бы, противоположные тенденции ― к документальному воспроизведению конкретного факта и к широкому всеобъемлющему обобщению.
Его томят грандиозные замыслы: показать, что такое война; распространять идею мира среди народов всего света; показать, что такое смертная казнь; написать Священную историю в земной правде.
В 1901 году он едет на Филиппины по следам недавней испанско-американской войны. Картину «Письмо к матери» Василий Верещагин написал именно в этом году. Она вошла в серию «Раненый или Письмо на Родину», которую также называют «госпитальной». Этот цикл из пяти полотен рассказывает о судьбе американского солдата. Он был ранен в одном из сражений испано-американской войны 1898―1899 годов и погиб в стенах лазарета.
Верещагин побывал в зоне военных действий. Как писал сын художника, его отец посещал места сражений, общался с участниками боев, а также «сделал много набросков местности, зарисовок типов местного населения, американских солдат».
Серию открывала работа «Раненый» — в ней боец с перевязанным лбом едет в седле и всматривается вдаль. По композиции эта картина единственная не была вписана в круг, но автор сам относил ее к серии. Следующая картина — «В госпитале» — давала понять, что здоровье героя ухудшилось: его вносят в палату на носилках в бессознательном состоянии.
Работа «Письмо к матери» шла третьей в цикле. В ней солдат уже лежит на больничной кровати и пытается продиктовать сестре милосердия сообщение. Художник стремился точно передать чувства девушки, поэтому детально проработал выражение ее лица — «то ласково внимательное, то настороженное, то проникнутое горем». Образ сестры милосердия Верещагин писал со своей второй жены — Лидии Васильевны. Она позировала для мужа в форменном платье медсестры, которое Верещагин привез с Филиппин. Оттуда же была доставлена и настоящая больничная койка. Натурщиком, изображавшим солдата, выступил служащий Верещагина, Василий Платонов.
Следующие две работы из серии рассказывали о трагической развязке. Картина «Письмо прервано» показывала ухудшение самочувствия солдата — на ней раненый лежит с запрокинутой головой, а сестра милосердия проверяет его пульс. Картина «Письмо осталось неоконченным» подтверждала смерть героя.
На протяжении нескольких веков художники батального жанра изображали битву как красочный военный парад и триумф победителей. Верещагин же выступил как гуманист: он говорил об ужасах войны, рассказывал о трагических судьбах людей, участвующих в ней. Исследователь его творчества Андрей Лебедев писал:
Рассматривая захватнические войны как вопиющее преступление, Верещагин обвинял их инициаторов и руководителей, ярко, убедительно, без прикрас раскрывал те бедствия и страдания, которые они несли народу. Перед зрителями война представала такой, какова она была на самом деле, со всеми ее тяготами, бесчеловечностью, горем и гибелью людей.
