В наше село Большое Кабанье Шадринского района Курганской области пришло письмо из Ленинграда. Вместо фамилии адресата на конверте было написано «Жителям села». Письмо на почте отдали мне, потому что занимаюсь краеведением, а вообще-то киномеханик в клубе. И вот что я прочел, открыв конверт.
В далеком 1941 году я трехлетним мальчиком в числе других детей, вывезенных из Ленинграда, был определен на жительство в ваше село. Нас было почти сто детей, и ваши родители, дедушки и бабушки спасли нас от голода и смерти.
Нашей воспитательницей была Мария Давыдовна — учительница школы-интерната № 237 из Ленинграда. А помощницами ее стали милые, добрые кабанские женщины.
За четыре года жизни в вашем селе мы, малышня, так сроднились с окружавшими нас людьми, что никуда не хотели уезжать. О селе Большое Кабанье и его людях я буду помнить всегда, пока жив. В то время мы были несмышленышами и не записали фамилии тех, кто постоянно вселял в нас веру в жизнь, кто делился последним.
Помнят ли они о нас? Просто сказать им «спасибо» — мало. Хочется каждого обнять — ведь мы в большом долгу перед нашими спасителями.
Владимир Константинович Садиков
Я читал, и постепенно в моей памяти оживали события тех далеких лет. В первые месяцы войны то в одной стороне села, то в другой раздавался плач женщин и детей. Одни провожали на войну отцов и сыновей, а другие уже оплакивали погибших.
В это время к нам и привезли ленинградских детей. Они были очень истощены, грязны и насторожены. На первую ночь их разместили в клубе, а на другой день жители села истопили свои бани, где и перемыли ребятишек. Поселили их в школе на первом этаже. Не сразу, но вскоре между ленинградцами и сельскими ребятами наладилась дружба.
Вот что вспоминает моя односельчанка Анастасия Федоровна Чингина о тех событиях.
Я работала возницей. И моя телега, запряженная быками, всякий раз проезжала мимо дома, где жили самые маленькие ленинградцы. Завидев меня, они выбегали на улицу и просили: «Мама, прокати». От этих слов сдавливало горло и на глаза навертывались слезы.
У меня из ленинградских детей учились Боря Милованов, Володя Хайкин, Толя Гафт, Гена Догалев, Юра Ермолаев. В отличие от наших, кабанских, они были очень чувствительны и обидчивы, — вспоминала учительница Галина Всеволодовна Попова. ― Я понимала: это от того потрясения, которое им пришлось пережить. Старалась найти к ребятам верный подход. Вообще я то время вспоминаю с большой благодарностью. Наш не очень-то сильный учительский коллектив возглавили замечательные люди, квалифицированные ленинградские педагоги. Александр Павлович Григал стал директором нашей школы, а его жена Клавдия Григорьевна заведовала интернатом.
А вот чем поделилась со мной бывшая в военные годы начальником почтового отделения Евдокия Ильинична Чингина, когда я ей рассказал о содержании письма из Ленинграда:
Когда я приняла почтовое отделение, мне было всего восемнадцать лет. Почту к нам привозили на лошадях, за пятнадцать километров. Они были истощены, двигались еле-еле и добирались до Большого Кабанья поздно вечером. Но ленинградские ребята по очереди дежурили в отделении, чтобы не пропустить прибытие почты. Если писем из Ленинграда не было, они смотрели на меня недружелюбно. Да я и сама чувствовала тяжесть в сердце, хотя вины моей тут не было. Иногда ребятишки, получив письмо, вскрывали его тут же. И если было что-то радостное, рассказывали. А бывало, прочитав, плакали. И приходилось успокаивать, как можешь.
Все это я рассказал в ответном письме Владимиру Константиновичу. Прошло немного времени, и меня пригласили на почту получить посылку из Ленинграда. Она была обильной, с разными вкусностями. В приложенном письме Владимир Константинович поведал о своей семье, Ленинграде и успехах его жителей.
Как я распорядился посылкой? Привезли к нам кинофильм «Ленинградцы — дети мои». И перед киносеансом я устроил встречу молодых сельчан и женщин, которые принимали участие в судьбе ленинградских детей. И поделился с ними присланным.
И вот еще что важно. Пока мы оберегали и растили юных ленинградцев, наши кабанские мужчины защищали их родной дом и страну. На Ленинградском фронте сражались Георгий Степанович Камышев, Николай Михайлович Лукиных, Лука Степанович Жихарев, Олимпий Ефремович Боровиков. Их медали «За оборону Ленинграда» теперь бережно хранят их дети. А Иван Михайлович Полуянов и Григорий Иванович Шабунин не вернулись с войны, похоронены в братских могилах Ленинградской области. Вот и получается, что наше небольшое село крепко связано с вашим городом.
Это письмо из Зауралья редакция получила тридцать лет назад. Написанное на страницах школьной тетради, оно оказалось среди сотен других писем, воспоминаний участников войны и жителей блокадного Ленинграда, которые решили поделиться с газетой своим самым важным прошлым.
Постепенно осваивая этот ценный редакционный архив, готовя публикации, мы нашли письмо из Большого Кабанья только в этом году. Очень жаль, что так случилось. Но мы надеемся, что Владимир Константинович Садиков или его родные, другие ленинградские ребята, упомянутые в письме, или их близкие откликнутся на эту публикацию. И мы расскажем, как сложились их судьбы.
Сергей Чингин
