Роман в письмах «Юлия, или Новая Элоиза» — произведение, популярнейшее при жизни Жан-Жака Руссо. Оно по праву считается вершиной его художественного творчества и стало объектом изучения в историографии последних двух столетий.
Весной 1756 года Руссо поселился в Эрмитаже, вилле около Монморанси, куда его пригласила мадам д’Эпине, почитательница французских энциклопедистов и подруга Гримма. Там Руссо задумывает роман о любви учителя к его ученице, первые две главы которого были готовы к концу года.
Через год на виллу приезжает 26-летняя Софи д’Удето, родственница госпожи д’Эпине. И немолодой Руссо вскоре влюбляется в неё, признаётся в своих чувствах. Однако Софи, влюблённая в поэта Сен-Ламбера и ждущая его возвращения из Германии, попросила Руссо удовольствоваться ролью друга. В изменённом и идеализированном виде эта история была использована Руссо в развитии сюжета его произведения «Юлия, или Новая Элоиза».
В «Письме к Д’Аламберу» Pуссо называет «Клариссу» лучшим из романов. Его «Новая Элоиза» написана под очевидным влиянием Ричардсона. Pуссо не только взял аналогичный сюжет — трагическую судьбу героини, погибающей в борьбе целомудрия с любовью или соблазном, — но и усвоил себе самый стиль чувствительного романа.
Форма романа — эпистолярная. Читателям XVIII века такая форма нравилась, так как письма представляли лучший повод к бесконечным рассуждениям и излияниям во вкусе того времени. Все это было и у Ричардсона. Но Pуссо внёс в «Новую Элоизу» много своего, лично пережитого и дорогого. Сен-Прё — это он сам, но вознесённый в сферу идеальных и благородных чувств; женские лица романа — образы женщин, оставивших след в его жизни; театр действий романа — его родина; наиболее драматические моменты романа разыгрываются на берегу Женевского озера. Всё это усиливало впечатление, которое производил роман. Но главное его значение — в данных им новых типах и новых идеалах. Pуссо создал тип «нежного сердца», «прекрасной души», расплывающейся в чувствительности и слезах, всегда и во всём руководящейся во всех случаях жизни, во всех отношениях и суждениях — чувством.
«Новая Элоиза» состоит из 163-х писем, разделенных на шесть частей. Эпизодов в романе сравнительно немного по сравнению с громадной надстройкой, состоящей из пространных рассуждений на самые различные темы: о дуэли, о самоубийстве, о том, может ли состоятельная женщина помогать деньгами любимому мужчине, о домашнем хозяйстве и устройстве общества, о религии и помощи нищим, о воспитании детей, об опере и танцах.
Роман впервые привлёк всеобщее внимание к красотам швейцарской ривьеры. Обязательным пунктом всех гран-туров конца XVIII века становится посещение Швейцарии (а не только античных развалин, которые служили до этого основным объектом туристического интереса). Среди путешественников, которые колесили по Швейцарии с «Новой Элоизой» в руке, — Николай Карамзин и лорд Байрон.
«Новая Элоиза» способствовала распространению руссоистского культа сельской жизни. Так, французская королева Мария-Антуанетта, начитавшись в романе рассуждений Руссо о пользе молока, велела выстроить в Малом Трианоне настоящую молочную форму, где появлялась перед придворными в наряде молочницы.
Литературоведы неоднократно отмечали сюжетную перекличку «Новой Элоизы» с романом Пушкина «Евгений Онегин». Эта книга Руссо была любимым чтением Татьяны Лариной, которая, подобно Юлии, преодолела искушение адюльтера, сохранив верность почтенному супругу. «Новую Элоизу» с неослабленным вниманием изучали такие требовательные мыслители и художники слова, как Николай Чернышевский и Лев Толстой. Толстой сказал о романе Руссо: «Эта прекрасная книга заставляет думать».
Французский исследователь Мишель Лонэ полагал, что мыслитель отразил в романе точку зрения «средней и крупной буржуазии, просвещенного дворянства для того, чтобы придать этим сословиям уверенности и попытаться их изменить изнутри общество, превратив их в средство для осуществления своей реформистской тактики». Отсюда конкретные предложения Руссо о том, как наладить отношения «нравственного» равенства между господином и слугой, хозяином и работником. Действительно, дав беспощадную критику «частной собственности» и «богатствам» в неоконченном отрывке под заголовком «Письмо Хризофи-лу», написанном одновременно с романом, Руссо провозгласил «богатого благодетеля инструментом божества на земле и славой человеческого рода». В «Письме Хризофилу» Руссо возлагал надежды на религию, благодаря которой «богатый человек станет порядочным» и, через «недолгое время уже не будет богат». Очевидно, что Руссо верил в возможность создания такого «нравственного климата» в обществе, при котором безудержный рост богатства одних и обнищание других были бы остановлены. Однако эту «позитивную программу» трудно соотнести с чаяниями «средней и крупной буржуазии, просвещенного дворянства».
Маркиз Мирабо в обширном сочинении «Друг людей», которое Руссо читал и ценил, писал, что общественные потребности людей сформировались в условиях социального неравенства и единственным средством «обогатить народ становится возрождение способности к общению». Задача Руссо заключалась в том, чтобы «склонить к добродетели» с помощью нравственного воспитания. Это воспитание в утопическом поместье, описанном в романе, заменяет «нравы, принципы и добродетели», которые в государстве формируют политические установления. Для Руссо казать возможным примирение морали философов с христианской моралью на основе принципов гуманности.
К изданию традиционно прилагаются 12 гравюр, к которым Руссо сам написал подробные инструкции для гравёра.
