С заключенными я переписываюсь около семи лет. Все началось в волонтерском движении «Даниловцы», куда я пришел после того, как крестился в православие. Однажды там проводили день открытых дверей. Послушал, понял, что мне хочется переписываться с заключенными, примкнул к группе. Сейчас я ее координатор.
Движение «Даниловцы» создано при Даниловском монастыре, а туда часто пишут из мест лишения свободы. Насельники монастыря решили попросить волонтеров отвечать на письма — так и образовалась группа. Первыми мы никому не пишем — отвечаем на те письма, что приходят в монастырь. Если человек просит материальной помощи, то мы передаем его просьбу в благотворительные фонды, которые занимаются помощью заключенным, — в «Русскую березу», «Русь сидящую». Или сообщаем человеку их адреса. Если же человек ищет общения, то отвечаем. Сам я пишу пятерым адресатам. В данный момент в группе по переписке 20 волонтеров, но они все загружены, некоторые отвечают десяти людям.
Было у меня долгое общение по переписке с человеком, которое закончилось если не разочарованием, то большим уроком для меня. Он задавал очень много разных околоправославных вопросов (про свечи, чудеса, пророчества и так далее), я на них отвечал. Года четыре отвечал. А потом на меня пришла жалоба от него, мол, все мои ответы — вранье. Я пошел с этой жалобой к игумену Даниловского монастыря — попросить помочь разобраться, что я делал не так. Игумен посмотрел на вопросы и сказал, что все они отвлекают от самого главного — от проповеди Иисуса Христа, проповеди Евангелия, собственно, от того, ради чего и затевалась переписка с заключенными. Я понял, что проявил невнимательность к человеку — просто отвечал на вопросы и не задумывался, к чему все эти вопросы ведут. Теперь я стараюсь начинать с самого главного, призываю своих адресатов стремиться к миру и любви с окружающими.
Большинство тех, кто нам пишет, сидят на пожизненном. Понятно, что они в тюрьме за тяжкие преступления. Мы никогда не спрашиваем, за что именно. Но некоторые порой рассказывают. Один человек, с которым я сейчас переписываюсь, написал о себе целый роман и до сих пор продолжает писать что-то художественное. По письмам видно, что человек этот — по природе своей вовсе не злодей, не мерзавец и не подонок. Он алкоголик, однажды напился и натворил дел. По общению с ним я могу сказать, что он даже добрый человек. С ним мы лет пять общаемся.
Обычно волонтер сам выбирает себе письма — смотрит на тон письма. У нас есть и определенные правила: мы не рассказываем о себе все, не допускаем перехода личных границ, стараемся не вступать в фамильярные отношения, не стремимся подружиться. Дистанция должна соблюдаться. Если же общий язык найти не удается, то волонтер вправе прекратить общение.
Существует опасность появления манипуляций. Некоторые давят на жалость, что-то выпрашивают. Но я всегда предупреждаю волонтеров: не все, о чем нам пишут, правда, надо помнить об этом. Если чувствуете, что вами манипулируют, мягко, но твердо пресекайте это. Помню, раньше часто в качестве рычага давления на нас использовалось Священное Писание — особенно цитаты о помощи ближнему. Но это просто провокация. Выполнение всех просьб без исключения не идет на пользу заключенным. Они садятся на шею. Об этом я волонтеров тоже всегда предупреждаю. При этом запрета на посылки у нас нет — если волонтер имеет возможность что-то выслать, он может это сделать.
Мы никогда не даем своего домашнего адреса, письма приходят в монастырь. Не указываем фамилию — только имя. Но как-то нас наши адресаты находят в социальных сетях, пишут и там. Бывает, что и звонят, хотя телефоны и интернет в колониях под запретом. Мы реагируем сдержанно, не поддерживаем такой способ общения.
Бывает, адресаты исчезают без объяснения причин. У нас нет возможности выяснять, что произошло. Скорее всего, так происходит по нескольким причинам: стало неинтересно, вышел на свободу, заболел и переведен в другое место. Самая печальная причина — человек умер.
Сегодня около 200 человек ведут с нами переписку. А за все время работы группы мы ответили на тысячи писем. В месяц в среднем приходит 20–30 писем. Мне как координатору очень нравится общаться со своими волонтерами. Переписка меня тоже радует — не зря живешь, приносишь пользу, кому-то нужен.
Константин Ренжин, писатель
