Человек, который берется говорить о русской орфографии, неизбежно оказывается в сложном положении. Орфография как футбол — каждый имеет о ней свое собственное мнение. Одни считают, что ей необходима срочная реформа, другие чуть ли не отстаивают введение старой орфографии, существовавшей до 1918 года, третьи темпераментно заявляют, что нужно оставить все как есть, или перевести русский язык на латиницу, или что-нибудь еще.
Какую же в действительности роль орфография играет для языка в современных условиях? Понимаем мы или не понимаем, как она функционирует? И что из-за этого происходит с орфографией в школьном обучении?
По устройству своей орфографии языки очень отличаются друг от друга. Всем, кто когда-нибудь учил английский или французский, известно, насколько иногда произношение слов отличается от того, что отображается на письме. Есть мнение, что английская орфография — это самая ужасная орфография в мире, хотя это не совсем так, потому что существует еще ирландская. Русский язык в этом отношении совершенно непохож на английский или французский. Но он в значительной степени непохож и на такие языки, в которых, с некоторыми оговорками, все «как слышится, так и пишется». Как правило, это языки, имеющие не очень долгую орфографическую традицию, как финский или турецкий. Русский язык в этом смысле можно сравнить, например, с немецким языком, и он занимает некое промежуточное положение. С одной стороны, нельзя ожидать, что всякое слово будет читаться как угодно. С другой стороны, правила чтения букв достаточно сложны: в разных ситуациях одна и та же буква может обозначать разные звуки. Отсюда возникают многочисленные, и неизбежные, и бесконечные орфографические ошибки.
Так было далеко не всегда.
В древнерусском языке понятия «орфография» в современном смысле слова не существовало.
Безусловно, были правила письма, но не существовало идеи, что каждое слово имеет строго один закрепленный облик. Это продолжалось довольно долго. Еще в XIX веке, несмотря на многочисленные попытки нормализации русской орфографии, Александр Сергеевич Пушкин, который уж наверно был человеком грамотным, мог позволить себе писать слово «счастье» через «щ». То есть орфография в нашем понимании — это недавнее культурное явление. И, что очень важно, становление орфографии совпадает с таким процессом, как развитие всеобщей грамотности.
До революции в России грамотными были значительно меньше половины всех жителей.
Еще лет сто пятьдесят назад очень многие не умели читать и писать, и буквы для них были некоторым орнаментом, язык же существовал только в устной форме. К этим временам восходит представление о том, что орфография — это некоторая надстройка над языком, которая может быть устроена как угодно и не оказывает на него никакого влияния.
Это представление действительно справедливо там, где грамотные люди представляют собой особую избранную касту, но совершенно не подходит для тех обществ, в которых мы живем сейчас, где все люди заведомо умеют читать и писать.
Из этого противоречия следуют два вывода, касающиеся разных областей. Одна область — это школьное преподавание. С одной стороны, обучение русскому языку направлено на обучение школьников правильному письму, то есть письму без ошибок. С другой стороны, поскольку взгляд на орфографию как на нечто второстепенное никуда не исчез, школьников с самых ранних лет чрезвычайно мучительными методами учат различию между звуками и буквами. Когда какой-нибудь третьеклассник говорит, что в слове «пятка» ударение падает на букву «я», то он в хорошем случае получает выговор, а в плохом — двойку. И идет домой грустный, потому что ему сказали, что ударение там падает на звук «а», а, с его точки зрения, никакого звука «а» в первом слоге там нет, он есть где-то на конце и как раз безударный. В культуре, в которой мы живем, многие люди (я думаю, что на самом деле таких людей подавляющее большинство, хотя проверить это достаточно сложно) думают буквами, слово у них в голове предстает именно в своем буквенном облике.
Между тем, как мы отлично знаем, одна из главных затей, которыми занимаются школьники в младших классах, — это фонетический разбор.
Записывать слово в нем надо не так, как оно пишется, а так, как оно произносится, то есть по некоторым правилам, которые излагают учителя. В частности, школьник узнает, что, скажем, в слове «город» на конце произносится звук «т». Если школьнику об этом не рассказать, то это просто не придет ему в голову, потому что он уже тысячу раз видел это слово написанным, и написанным, конечно, через «д», так что вероятность ошибки, в соответствии с которой это слово окажется написанным с конечным «т», будет значительно меньше. Получается не очень приятный парадокс: с одной стороны, учителя тратят силы на то, чтобы научить школьника писать правильно, а с другой стороны, есть раздел школьного образования, который объективно дает обратный эффект. Фонетический разбор вступает в полное противоречие с тем, как школьники мыслят себе слова, которые они видят на письме, а поскольку речь идет об очень небольшого возраста людях, им бывает трудно понять, что же из этого правильно. Писать слово «город» не в фонетическом разборе надо через «д», а в фонетическом разборе — с «т» на конце. При этом учителя настойчиво объясняют, что в русском языке звонкие согласные на конце оглушаются, что, конечно, верно, только школьник этого не слышит, потому что он видит, как то или иное слово написано, и не думает о том, как он его произносит. Такое раздвоение — источник множества ошибок.
Это одна из сторон нового статуса орфографии в обществе поголовно грамотных людей.
Другая сторона состоит в том, что орфография начинает оказывать на русский язык самое прямое влияние — он становится все более и более орфографическим.
За последние 100–150 лет произношение нескольких десятков русских слов изменилось в соответствии с орфографией. Это может показаться удивительным, но, например, в XIX веке имя Лев произносилось как Лёв. Писатель был Лёв Толстой. Директором Поливановской гимназии был Лёв Поливанов. Эта форма и сейчас сохранилась в уменьшительном имени Лёва, но поскольку обозначение «ё» на письме, к сожалению, необязательно, то само имя Лев подстроилось под нарицательное существительное, и детей сейчас называют уже не Лёв, а Лев. Слово «нечто» стало произноситься через «ч», хотя, если вдуматься, этого просто не может быть, потому что это слово происходит от слова «что», которое, поскольку оно все-таки гораздо более употребительно, продолжает «сопротивляться»: по крайней мере, большинство людей до сих пор произносит его через «ш», то есть так, как предписано словарями. И примерно то же самое произошло с многочисленными словами типа «коричневый», «гречневая» (каша) и даже такими, как «булочная» или «конечно»: все больше людей произносит их в соответствии с написанием, хотя в XIX веке произношения этих слов через «ч» просто не существовало. Понятно, что никакой другой причины, кроме орфографической, здесь нет и быть не может: возьмем те слова, в которых по какой-то причине закрепилось написание через «ш», — например, слово «двурушник», которое буквально означает «тот, у кого две руки работают в разные стороны», то есть одной рукой он служит одним хозяевам, а другой — другим. Это слово сейчас никто не будет произносить как «двуручник», потому что двуручник — это двуручный меч на языке тех, кто увлекается историческим фехтованием. А слово «двурушник», то есть «предатель», произносится через «ш».
Таким образом, мы видим, что представление об орфографии, которое сложилось в совершенно другую эпоху для совершенно других культур, нуждается в пересмотре.
В современном языке орфографию уже невозможно воспринимать как некую досадную надстройку, которая мешает нам представлять язык таким, каким он является в действительности. Для современных людей становится в высшей степени естественным думать буквами, и постоянно поправлять человека, который говорит, что в слове «вода» есть звук «о», — это примерно то же самое (хотя произносится, действительно, «вада», если подумать), что занудно объяснять человеку, который говорит, что идет любоваться закатом, что заката не существует, потому что не Солнце заходит, а Земля вращается вокруг него. У замечательной современной поэтессы Алины Кудряшевой — те, кто более привычен к интернету, наверное, знают ее под псевдонимом Изюбрь — есть такие строки: «Ты поцеловал меня: приходи почаще, // Как всегда, на букве «о» губы округлив». Вот если бы эти строки попались строгой учительнице третьего класса, Алина, несомненно, получила бы двойку, потому что, во-первых, на букве нельзя округлить губы, а во-вторых, в словах «приходи почаще» нет ни одного звука «о». Тем не менее уверяю вас, что Алина Кудряшева, сама лингвист по образованию, прекрасно понимала, что она хотела сказать.
По счастливой случайности во время моей учебы в школе считалось неправильным давать школьникам в качестве упражнений задания на исправление неправильных написаний, то есть такие примеры, в которых, скажем, слово «вода» было бы написано «вада», слово «длинный» было бы написано с одним «н» и так далее. К сожалению, в последнее время такие задания стали чрезвычайно популярными, потому что кто-то придумал, что они являются более жизненными. Дескать, в реальной жизни нам не надо вставлять пропущенные буквы, а, скажем, корректор или редактор в своей работе исправляет неправильные написания. Замечательным образом введение и широкое распространение этих заданий опять-таки происходит на фоне всеобщих сетований о падении грамотности. Происходит это потому, что одно дело — грамотный взрослый человек, который знает, как слово пишется, который уверен в себе и, видя ошибку, может ее исправить. Другое дело — маленький школьник, который знает после этого только одно: слово «длинный» может писаться и с двумя буквами «н», и с одной, потому что ему предложили два варианта написания. Я хочу обратиться в этом отношении к школьным учителям, особенно к учителям младших классов, потому что там существует немножко больший выбор, чем у старшеклассников, учителя которых озабочены их подготовкой к ЕГЭ, а пока трудно надеяться, что в ЕГЭ такого рода задания быстро удастся исключить из практики, хотя это, несомненно, принесло бы значительную пользу. Я хочу призвать учителей младших классов, если у них есть такая возможность, стараться избегать подобных заданий в пользу старых добрых упражнений с пропущенными буквами, которые гораздо больше способствуют тому, чтобы грамотность повышалась.
Илья Иткин, филолог
